книгу ща читаю,помните какую "Прерванная дружба"*) для меня явились огромным приятным сюрпризом вспыхнувшие чувства одного персонажа к другому*) Рене Мартель-главный персонаж книги*) а Риварес-главный второстепенный,взят из предшествующего романа-ОВОД*)и это пол-книги пока*)
Рене сначала не принимал свои чувства и всячески раздражался(вроде натурал),но потом...!*))))) он мне меня напоминает*)

Человек вдруг поднял глаза. Они были не черные, как сначала показалось
Рене, а синие, цвета морской воды.

***
Дожидаясь его в соседней комнате, Рене злился на собственную глупость.
Навязать себе на голову больного, умирающего с голоду авантюриста, возможно
преступника, явного проходимца, привыкшего, по его собственному признанию,
якшаться с туземцами, - и все только потому, что у того вкрадчивый голос и
красивые глаза. Безумие!
Наконец появился незнакомец, преображенный почти до неузнаваемости. Он
вообще был ниже и тоньше Рене, и к тому же крайне изможден, и теперь, в
висевшей на нем мешком одежде, казался еще более юным и хрупким, чем был на
самом деле, - почти совсем мальчиком.

***
Наконец тот нарушил молчание, сказав очень тихим, но ясным и твердым
голосом:
- Простите, пожалуйста. Я пойду.
Рене схватил его за руку.
- Нет, нет! Постойте! Разве вы не видите, что произошла ошибка! Знаете
что - пообедайте со мной!

***
Он непрерывно думал о Риваресе и ненавидел его за это.

***
Он стал очень плохо спать, главным образом из-за того, что в одной
палатке с ним спал Риварес. Каждую ночь, ложась спать, Рене решительно
закрывал глаза и поворачивался спиной к опостылевшей фигуре, и каждую ночь
он осторожно переворачивался на другой бок и, снедаемый жгучим любопытством,
всматривался через накомарник в лицо, которое изучил уже до мельчайших
подробностей, читать дальше - сменилась ли маска искусственной веселости истинным
выражением неизбывного страдания?
Как-то на рассвете, когда все еще спали, Рене наблюдал за лицом
Ривареса из-под полуприкрытых век, спрашивая себя в тысячный раз: "Отчего,
отчего на нем такая скорбь?" Вдруг он заметил, что ресницы Ривареса
дрогнули, и на лице немедленно появилась привычная маска бодрого
безразличия. Рене понял, что за ним тоже наблюдают. После этого случая оба
часами лежали без сна, притворяясь спящими, но ловя каждый вздох соседа.

***
Он появляется неожиданно, подкравшись
бесшумно, как индеец; его глаза меняют цвет, как волны моря, и когда они
темнеют, то кажется, что в них потушили свет.

***
Ледяной обруч, стиснувший сердце Рене, распался. Перед глазами пошли
круги. Всего только Лортиг, а не Риварес...
- А мы уже собрались было вас оплакивать. Жаль, не видели вы этого
зрелища. Мартель подъехал белый как полотно.
- Он, наверно, спутал вас с теодолитом, - сказал Маршан.
Рене встретился взглядом с Маршаном и, густо покраснев, отвернулся.
Рене был поражен: уж не догадывается ли Маршан об этой чертовщине,
которая с ним творится?
"Всего только Лортиг..." Если бы тонул его родной брат, он и тогда
подумал бы: "Всего только Анри". Как оборвалось у него сердце - как будто
гибель грозила Маргарите. Неужели этот подозрительный авантюрист ему так же
дорог, как любимая сестра?
Уж не теряет ли он рассудок? Не появляются ли у него навязчивые идеи?
Какое ему дело до Ривареса? Почему он думает о нем днем и ночью? И знает ли
Риварес, какую власть он имеет над всеми его помыслами? Может быть, он
делает это намеренно? Порабощает его волю с определенной целью? Может
быть...
Что за вздор!

***
читать дальшеЕсли он следил за Риваресом, то и Риварес следил за ним. Рене вдруг
начинал чувствовать, что на него смотрят, и, украдкой оглянувшись на
переводчика, каждый раз видел эти неотступно преследующие его глаза,
которые, казалось, обжигали, - такое в них было мучительное напряжение.
Иногда Рене чудилось, что Риварес хочет о чем-то поговорить с ним. Эта мысль
приводила его в такой ужас, что он всячески избегал оставаться с ним
наедине.

***
Риварес принес воды, помог Рене дойти до места, где он мог бы прилечь,
потом отрезал разорванный рукав, промыл и перевязал ему рану. И все это
молча. Когда Рене смог наконец снова сесть, лицо переводчика уже стало
обычной непроницаемой маской.
- Был, так сказать, на волосок... - с тупым удивлением пробормотал
Рене.
- Да. Хотите коньяку?
- Да, пожалуйста, и покурить тоже. В левом кармане должны быть сигары.
Спички, наверно, намокли.
Они покурили, потом Рене встал, сделал несколько шагов и ощупал себя.
Оказалось, что он отделался многочисленными ссадинами и рваной раной на
плече, которая только теперь начинала гореть.
- Пустяки, - сказал он, - но, пожалуй, все-таки лучше вернуться в
лагерь. Такая встряска не проходит даром. Нет, спасибо, я дойду сам.
Они медленно пошли назад. Около цветущего занавеса страстоцвета сели
передохнуть.
- Редко приходится видеть такую большую стаю желтогрудых колибри, -
сказал Риварес.
Рене посмотрел по сторонам. Вокруг не было видно ни одного колибри.
- Где? - спросил он и добавил удивленно: - А, так вы видели?..
Рене не договорил, увидев, как вспыхнул и тут же побелел Риварес. С
минуту оба молчали.
- Я уже отдохнул. Пошли? - сказал Рене.
С трудом превозмогая боль во всем теле, он поднялся с земли, словно не
заметив протянутой ему руки. Риварес сразу спрятался в свою скорлупу, и до
самого лагеря они не обмолвились ни словом. Не будучи в состоянии сам
раздеться, Рене был вынужден позволить Риваресу снять с себя куртку и
ботинки и перевязать рану.

***
"Опять шпионит! - И тут же в ужасе опомнился. - О боже, да что это со
мной! Он боялся за меня и пошел следом на всякий случай... Да, но как же
колибри... он видел колибри..."

***
На него напал хищник, и Риварес спас ему жизнь - вот и все. И спас ее, между прочим, рискуя своей, -
он, наверно, был совсем рядом с пумой в момент выстрела. Если бы ему не
удалось уложить зверя сразу, он почти наверняка погиб бы и сам. читать дальше А как он
отблагодарил Ривареса? Заставил его хранить молчание, как будто не хотел,
чтобы храброму человеку воздали должное за мужественный поступок. И Риварес
сразу молча согласился с его решением, и теперь он обязан Риваресу вдвойне,
хотя больше всего на свете ему хочется чувствовать себя чистым именно перед
этим человеком.

***
Именно это его и мучило. Если бы Риваресу действительно нравились
грубость и непристойности, все было бы очень просто. Но видеть, как тонкая
натура подделывается под низменную, сознательно старается притупить в себе
все лучшее, заискивает перед этим злобным, растленным существом, оскверняя
свои прекрасные губы...

***
Последним к Риваресу приблизился, бормоча извинения, Бертильон. Риварес засмеялся и
позволил ему поцеловать себя в обе размалеванные щеки. Потом оглянулся и
медленно обвел взглядом радостные лица.
- Но где же господин Мартель?
Рене незаметно скрылся и, сев на каменистый уступ у самой воды, рыдал,
уронив голову на колени.
Выплакавшись, он прислонился спиной к скале и попытался разобраться,
что же с ним такое. Положение казалось столь же страшным, сколь и
необъяснимым.
За полгода этот беглый клоун безраздельно завладел его сердцем.
Невозможно, нелепо - и все же это так, и терзания, пережитые им сегодня,
несомненное тому подтверждение. Впервые в жизни испытал он такие страдания и
теперь недоумевал, как он смог их вынести и не убить себя или кого-нибудь
другого. Хотя он вполне сознавал, что ему и всем его спутникам грозит
мучительная смерть, хотя он думал о Маргарите, о гибели ее надежд, о ее
горе, о ее безутешной одинокой жизни - больше всего терзала его мысль о
Риваресе, одном среди дикарей.
Против его воли, несмотря на то, что все в нем страстно и неустанно
восставало, его любовь была безвозвратно отдана какому-то проходимцу,
человеку с сомнительным прошлым, который вел себя весьма странно и, конечно,
ничуть им не интересовался, разве только ради собственной выгоды. Так
случилось, и ему от этого никуда не деться.

***
читать дальшеРиварес поднял глаза.
- Надеюсь, вы не вывихнули руку? Рене мучительно покраснел.

***
Дюпре даже не счел нужным ответить юноше и, махнув рукой, вышел из
палатки. Бертильон внезапно разрыдался, безудержно, как испуганная
школьница.
Рене патрулировал южную сторону; он
внимательно вглядывался в заросли и молчал. Его душил слепой гнев: он
старался не глядеть на Бертильона, чувствуя, что способен его убить.
(потому как Бартильон подставил Ривареса)